Без терпения нет спасения (Часть 2)

Вопрос. Батюшка, я никак не могу научиться молитве, хотя очень стараюсь. Молитва сухая, со множеством помыслов, и конца этому не видно. От этого очень унываю.

Ответ. Этот вопрос как раз иллюстрирует то состояние, о котором я говорил в беседе: человек хочет сразу избавиться от всех помыслов. Но может ли школьник, поступивший в первый класс, сразу избавиться от неграмотности? Если он сразу начнет рыдать, что у него не получается ровненько писать крючки или палочки, то он, конечно, никогда ничему не научится. Не получился крючок, всё: «Мама, забери меня из школы! Здесь нам двойки ставят, я не могу писать эти крючки и палочки, я ничего не понимаю!..»

Мы хотим получить всё сразу и без всякого труда. Я сейчас даже не буду говорить о том, что это свидетельствует о нашей гордости, но это просто по-человечески неразумно. Человек приступает к работе и сразу унывает, что он ее не сделал.

Трудись терпеливо, и постепенно будет результат. Когда люди строят дом, они сначала выполняют незаметную работу: роют котлован, кладут туда фундамент, но все это закапывается в землю, этого вообще не видно. И бывает, что сделано очень много, а неопытный человек смотрит и говорит: «Ну что вы тут так долго копаетесь? Полгода прошло, а ничего не видать». Но без этой невидной работы и всего остального не будет.

Вопрос. Приходится терпеть большие скорби, особенно в последнее время, и наступает уныние, кажется, что терпения может не хватить. Но все-таки бывает на душе тихо и спокойно и даже радостно. Это защитная реакция организма или действие благодати?

Ответ. Я думаю, что это действие благодати. Потому что защитная реакция организма может выражаться, допустим, в юморе, возможно, даже в черном. Но когда ты чувствуешь в душе тихую радость, несмотря на тяжелые внешние обстоятельства, то это, конечно, действие благодати. Чем больше ты будешь смиряться с этими скорбями, тем бóльшую радость ты будешь испытывать. Некоторые последовательные христиане доходят иногда до такого состояния, что радуются скорбям и боятся, что эти скорби их покинут.

Один подвижник, которого несправедливо осудили, презирали собратья-монахи и от которого они отвернулись, переживал это состояние спокойно. Когда же через некоторое время братья переменили свое презрительное отношение к нему на доброе, он начал молиться: «Господи, что же это такое? Ты совсем меня оставил!».

Некий подвижник-пустынник тяжело заболел и провел много дней без всякой помощи. Про него все забыли. Прошел, по-моему, чуть ли не целый месяц. Наконец братья спохватились, что его долго нет в их собрании, и пошли к нему. Когда они открыли дверь его келии, он говорит: «Братья, братья, прошу вас, уйдите отсюда!» Они спросили: «Почему, отче?» Он говорит: «Потому что, пока вас не было, мне ангел прислуживал, а как только вы вошли, он удалился». Вот как бывает!

Конечно, того, чтобы нам ангелы прислуживали, мы едва ли сподобимся, но благодатное утешение у нас может быть. Человек, преуспевающий в терпении, радуется скорбям, потому что они приносят ему духовное утешение. Некий старец-подвижник, епископ, был схвачен римскими властями и подвергнут страшным пыткам. И что же он говорил своим мучителям? «Благодарю вас, братья, ибо вы обновили мой дух». Видимо, благодать в нем с течением времени охладела, но, благодаря этим мучениям и проявленному им терпению, она обильно снизошла на него. Благодать Божия из-за его подвига и мужества стала в нем вновь сильно действовать, поэтому он и сказал, что она обновилась в нем.

Вопрос. Если человек находится в самом плачевном, страстном состоянии, если от постоянных согрешений у него заснула совесть, и не всегда есть силы противостоять похотям плоти и старым привычкам, то может ли он все равно надеяться, что Господь его помилует, несмотря на его падения? Или люди слабые все-таки будут осуждены за отсутствие самопонуждения?

Ответ. Тот, в ком совесть заснула, таких вопросов задавать не будет. Если человека беспокоят такие вопросы, значит, совесть в нем еще живет.

Я думаю, что человек, пусть даже ничего особенного не достигший, но постоянно понуждающий себя к исправлению, все же может надеяться на милость Божию. Нет такого состояния, в котором покаяние было бы невозможным, иначе это было бы отрицанием Божественного милосердия. Покаяние возможно всегда, когда человек хочет покаяться. Другое дело, что он может прийти в такое состояние, когда уже не захочет каяться. Тогда Господь призывает его различными путями: либо посылает ему скорби, которые заставляют его вспомнить о Боге, либо, наоборот, благополучие — в особенности, если это человек немощный, чтобы он, по крайней мере, за земное благополучие возблагодарил Бога и помнил о Нем. Господь не оставляет никакого человека, даже живущего в какой-нибудь Центральной Африке и как будто бы не имеющего возможности прийти к православию; не оставляет его никогда, до самой смерти. Каждого человека Бог старается привести к покаянию разными способами, самыми удобными и, так сказать, лучшими именно для этого человека. Поэтому никто не имеет права терять надежду.

Вопрос. Исаак Сирин говорил: «Кто не будет иметь больших искушений, тот не будет иметь великих дарований». Но ведь мы стараемся всячески избегать искушений, значит, у нас не будет и благодатных даров? Может быть, надо бы с терпением их переносить, и была бы награда?

Ответ. Преподобный Исаак говорит это в утешение тем подвижникам, которые испытывали непостижимые для нас искушения — такие, которые не могут вместиться в человеческий ум. Это относится совсем не к нам. Нам нужно бежать от искушений, бороться с помыслами, бояться греха, а не храбриться. Мы и малых искушений не можем выдержать, а хотим подражать Исааку Сирину.

Знаем ли мы, что такое большие искушения? Преподобный Иоанникий Великий как-то во время путешествия зашел в один женский монастырь. В этой обители жила монахиня, у которой была невыносимая блудная брань — такая, что она хотела бросить монастырь и уйти в мир. Ее старица поведала об этом Иоанникию Великому. Тогда он сказал монахине, которую одолевало искушение: «Чадо, положи свою руку на мою шею». Та положила, он помолился о том, чтобы ее блудная брань перешла на него, и почувствовал от брани такую муку, что стал искать смерти. Он не хотел покончить жизнь самоубийством, а искал того, чтобы его разорвал зверь. Нашел в пещере огромного спящего змея и стал будить его палкой, чтобы тот его проглотил. Через это прикосновение блудная брань перешла на змея, и он издох. А мы хотим больших искушений! Мы и малых-то не можем выдержать: хотя бы на муху не рассердиться, которая по комнате летает.

Это просто неразумно. Спаситель сказал в молитве «Отче наш», как относиться к искушениям: Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого (Мф. 6, 13). Искушений нужно бояться и молиться, чтобы их избежать. А уж если Промысл Божий почему-либо их нам попустит, тогда, конечно, бороться. Не надо искать больших искушений и больших дарований. Вы думаете про дарования и не думаете о том, что могут быть и падения. Лучше пусть у нас будут маленькие дарования с маленькими искушениями, чем большие искушения и большие падения.

Надо нам думать не о дарованиях, а о вечной жизни. А мы о ней совсем не думаем. Сама мысль о вечной жизни, о том, для чего мы живем и что нас ждет, — уже есть действие благодати. Мы еще не верим по-настоящему, а уже говорим о великих дарованиях.